Новости – Общество
Общество
«Дали понять, что я просто быдло»
Склад со снарядами взорвался в ночь с 29 на 30 апреля 2014 года. Фото ИТАР-ТАСС.
Как живут люди в пострадавшем от взрывов снарядов поселке Большая Тура
18 июля, 2014 14:32
7 мин
Два с половиной месяца прошло с той ночи, когда на складе с боеприпасами в селе Большая Тура Карымского района прогремел взрыв. Тогда пострадали десятки зданий. Фактически без крова остались 18 туринцев, дома которых определили под снос ввиду сильнейшего разрушения. Однако там живут до сих пор; люди не могут покинуть эти дома, потому что идти некуда. 30 июня 2014 года 6 жителей Большой Туры пошли на крайнюю меру — объявили голодовку. Спустя две недели к ним на встречу приехала спикер законодательного собрания Забайкальского края Наталья Жданова. После ее визита отчаявшиеся люди голодовку временно приостановили. Корреспондент РП поговорила с ними.
Армия бросает и своих
Бастующих против несправедливости могло оказаться и больше. Но по разным причинам: по состоянию здоровья, из-за работы, просто из страха перед властями, большая часть нуждающихся в срочном расселении поддержали товарищей по несчастью лишь морально.
Николай Собов — один из старожилов села Большая Тура. Переехал сюда в 1980 году из Аксёново-Зилова. Долгие годы жил с матерью, после ее смерти унаследовал добротный деревянный дом, с приусадебным участком и внушительным хозяйством.
– У меня тут и утки были, и гуси. А огород какой! — вспоминает Николай Собов. — Сейчас-то этого всего нет, придется восстанавливать. Да, наверное, как было и не получится уже — здоровье не то.
В ночь с 29 на 30 апреля 2014 года взрывной волной был практически уничтожен дом Николая: вылетели оконные рамы, двери, пострадала крыша, повело несущие перекрытия.
– После этой трагедии здесь было столько народу с фотоаппаратами, папками в руках. Все ходили и качали головой, причитали, как все ужасно. Нам никто и не представлялся, да и у нас тогда мыслей не было выспрашивать, кто да откуда. Вот, ходили какие-то две девушки лет тридцати, снимали все на фотокамеру. А потом составили дефектные акты на основании того, что они увидели. Поговаривали, что они из соцзащиты, а это что, компетентные в тех делах люди?! — возмущается Собов. — Я добился судебной экспертизы. Есть постановление, что дом подлежит сносу. Но в жилищном сертификате мне отказывают, потому что есть квартира в Чите. Но ее я заработал и ни дня там не жил! Это дочкина жилплощадь, она там с семьей поселена. А дом достался мне в наследство.
Из 29 лет службы в армии 18 Николай проработал на складх с ракетным топливом, что подорвало его здоровье: экзема легких, хронический бронхит. Теперь инвалиду II группы показано проживание за городом, желательно в деревянном доме.
– Живу теперь в холупе, которая вот-вот рухнет на меня. И я же не настаиваю на новом жилье, на еще одном сертификате. Я прошу: отремонтируйте этот дом! Ведь не сам же я его киркой расколотил. Не я же виноват в том, что мне теперь жить негде. Отдал армии всю жизнь, а под конец и дом мой взорванными боеприпасами разнесло, и плевать на меня хотели. Дали понять, что я просто быдло какое-то! Обидно, что никому мы не нужны. Потому и я присоединился к голодовке. И мы ведь ее не прекратили. Мы отложили на месяц после визита к нам Натальи Ждановой.
По словам Николая, если через месяц дело с ремонтом жилья не сдвинется с мертвой точки, жители села снова начнут голодовку, причем сухую.
Жилье само пришло в негодность
В ночь взрыва Юлия Плотникова с мужем и пятнадцатилетним сыном бежали в дом к ее матери. Но остаться там не получилось. Третий месяц Юлия с семьей живут в тепляке. Через два месяца они ждут рождения младшего ребенка.
– Вы представляете, куда мне с крохой?! Двухквартирирный дом, где мы жили до взрыва, полностью разрушен. Там находиться нельзя. Мы выбиваем сертификат на жилье уже два месяца. И мы имеем право на него, но получить не можем, потому что мы с сыном были прописаны в том доме, а муж — на соседней улице. Вот мы теперь доказываем, что мы семья, что мы в законном браке и что жили там вместе. Уперлись и все, не хотят нам ничего давать. Есть у нас квартира здесь же, в селе, которую бабушка оставила по завещанию внуку-сыну моему старшему. Но мы и туда заселиться не можем, взрывная волна накрыла и ее. Там окон нет, стены повело, — жалуется Юлия. — Тут бригады строительные нагнали полтора месяца назад. Крышу перестилали кому-то по три раза, и все равно она течет, а как стены стянули, так это вообще кошмар. Дома же приподняло взрывом, сейчас они оседают, это ведь учитывать все надо.
Из-за беременности принять участие в голодовке Юля не смогла. За нее это сделала ее мама.
– Мы живем в информационном вакууме — нам никто ничего не говорит. Что будут делать, когда, чем нам помогут. На соседней улице живет женщина, чья дочь пострадала от взрыва. На днях ее привезут из Санкт-Петербурга, она там находилась на лечении, а куда ее мать поселит? Плюс там еще двое несовершеннолетних детей.
По словам Юлии Плотниковой, дефектные акты, о которых возмущенно говорят все жители села, были составлены поверхностно. Но это официальный документ, на основании которого определялась очередь на получение помощи.
– Вот они, эти девушки непонятные, зашли посмотрели, что печка в порядке, на ней ни царапинки. А то, что она непригодна уже к эксплуатации и из нее дым валит в комнату, никто ведь не знает. Что там от взрыва все кирпичи внутри обсыпались невооруженным взглядом-то не видно, — продолжает Юлия. — Теперь значит, если оставаться придется в зиму в этих развалюхах, надо печь перекладывать. Работа печника стоит 15 тыс. рублей, плюс как минимум тысячу кирпичей нужно, плюс-глина. Ее откуда-то привезти нужно, здесь-то нам не дадут, у нас ведь мины кругом, до сих пор саперы работают. Зарплата у людей тут 10 тыс. рублей, а пенсия — 6 тыс. рублей. Как быть?! В августе у нас зима может наступить, в сентябре-то уж точно! Так ведь они же что говорят-то теперь, чиновники! Они слова «взрыв» теперь не произносят. Они то и дело повторяют везде, что у нас просто было ветхое жилье и от времени пришло в негодность.
Военные квартиры свободные, но селить туда нельзя
Валентина Ульзутуева — одна из инициаторов голодовки. С 1992 года они с мужем жили в Большой Туре, исправно платили налоги, содержали дом в 52м² и обрабатывали 30 соток земли.
– Земля-то у нас в собственности и сейчас, но вот жилье, которое на этой земле…Честно признаться, нам страшно. Такие трещины. Ходишь и все скрипит, гремит и осыпается. Мне кажется, ветер чуть сильнее дунет, и сложится дом как карточный. Плюс, конечно, пыль, штукатурка валится. Я инвалид III группы, у меня астма. Муж военный, тут в части и служит. А я пошла голодовать, несмотря на отсутствие сил и здоровья. По всем документам дом требует сноса. Но, видимо, снесут его вместе с жильцами, с нами, то есть. Потому что нам некуда жить идти.
Глава администрации села Большая Тура Юрий Федосеев так же сетует на приближающиеся холода.
– Надо все решить до наступления морозов. Я предложил несколько вариантов министерству территориального развития: школа у нас разрушена полностью, а детский сад частично уцелел, там можно было бы расселить семьи четыре, — рассказывает чиновник. — Губернатор, вроде, поддержал. Дал команду техническому надзору, но они добро не дают. Потому что документально здание разрушено и должно быть снесено. Вот, воюем! В ДОСах у нас пустует 70 квартир, но они ведомственные военные. Поэтому по закону, туда тоже мы никого заселить не имеем права. Хотя четыре семьи, которые вообще остались под открытым небом, мы туда определили. Остальным судьба ждать сертификатов и уповать на милость краевого правительства.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
