«Пока-то мы здесь»

Несмотря на плохие условия, Татьяна не собирается ни увольняться, ни бастовать. Фото Веры Чеботарёвой

Как работают врачи обреченного на реорганизацию читинского роддома

Вера Чеботарёва

16 мая, 2014 17:27

7 мин

– И кофе утром убежал, и маршрутка из-под носа уехала, а на улице как-то не по-майски зябко, и ощущение, вроде что-то забыла. Не люблю, когда день так начинается. У меня свои профессиональные приметы: когда вот так все комом с утра, материалы для исследований показывают нехорошие результаты, — встречает меня врач городского роддома Татьяна Богомолова.

Ее рабочий день начинается в 7.30 утра. До половины девятого нужно подготовить аппараты, реактивы, надеть стерильную форму, ненавистные перчатки и начинать исследования. Почти 14 лет Татьяна работает в городском родильном доме клиническим лаборантом. Окончив лечебный факультет Читинской государственной медицинской академии, недолго стажировалась в клинической больнице и пришла сюда.

– Вот здесь, среди аппаратуры, колб, пробирок, в жуткой жаре и проходит почти вся моя жизнь. То дневные смены, то суточные дежурства. Работы много, людей не хватает. В последнее время многие нас покинули. Но я работу свою очень люблю, в этом, наверное, проблема. Не могу уйти цветами в ларек торговать или еще куда-то, за более высокую зарплату.

«Последнее время» — период с января по апрель этого года. За эти четыре месяца врачи и сестринский персонал роддома обнаружили в своих «расчетках» графу «штраф», заметили резкое сокращение заработной платы, в то время, как нагрузка только выросла. Одних будущих мам на учете в консультации при городском роддоме более двух тысяч, не говоря об обычных пациентках. Все это привели к череде увольнений. Сейчас из роддома ушли уже 14 сотрудников.

– Остались старожилы наши и, так скажем, фанаты — раскладывая по стопкам результаты анализов, говорит Татьяна Богомолова. — А работать хочется. О достойной зарплате, что и говорить?! Конечно, неплохо было бы в конце месяца получить равнозначно потраченным силам. Но видите сами, работаем и в тех условиях, что есть. И расходных материалов не хватает, ко всему прочему. С окончанием программы модернизации (в 2012 году. — Примеч. ред.) началась наша медленная смерть.

Стеклянный звон пробирок и мензурок перебивает Татьяну.

– Истекло время забора утренних анализов, — извиняется за вторжение немолодая медсестра с увесистыми контейнерами в руках. — Свежая кровь — в прямом и переносном смысле. Это то, что должно быть готово к завтрашнему утру. Много здесь, работы до поздней ночи хватит.

Фиксированного времени для обеда и отдыха здесь нет. Перерывы выкраивают по мере возможностей.

– У нас тут круглосуточный аврал. Заканчиваются утренние анализы, начинаются дневные, тех, кто на стационаре лежит, потом детские. Малыши-то появляются на свет и днем и ночью, — рассказывает за чашкой чая Татьяна. — Этот вопрос мы также неоднократно поднимали: и на уровне нашей администрации, и на городских собраниях, и даже на встрече с министром здравоохранения Забайкальского края. Просили пересмотреть график работы лаборатории. Обещали, и только. Да и кто нам сейчас что менять будет? Нам ясно было сказано, что через год-полтора нас реорганизуют в хоспис для социально неустроенной категории граждан. Нас — основное родовспомогательное учреждение краевого центра! А мы куда пойдем? У нас ведь специфическая специализация. Министр недавно высказался о том, что всех быстренько переучат и в реабилитацию по санаториям. Но мы отлично понимаем, что это маловероятно. Кому мы там нужны? У нас что, курортный город, где санатории, профилактории и дома отдыха сплошь и рядом?! Некуда нам будет деваться, за прилавок встанем. Так вот, задумаешься, вздохнешь и идешь дальше работать.

По словам Татьяны, в коллективе ходили разговоры о том, чтобы начать забастовку. Но она на это идти не хочет.

– Я не могу бастовать. Это же не просто анализы, которые из любопытства сдают. За каждым направлением — состояние здоровья конкретного человека, женщины, которая вот-вот пополнит общество еще как минимум одним новым человеком. Идемте, я вам покажу лабораторию, где самые сложные анализы исследуются — мое основное место работы. Час дня уже — пора.

В том, что уже давно «пора» убедиться можно, едва войдя в маленькую клетушку — эту самую серьезную лабораторию. Внушительных масштабов микроскоп в центре стола заставлен коробками, в которых сотни тонких стекол с образцами, стопками серых больничных бланков с мелкими табличками — каждый столбец должен быть заполнен в конце исследования.

Татьяна — одна из немногих специалистов, которые исследуют образцы на раковые клетки.

– Я этому в Москве училась. Помню, сама вызвалась на курсы, свои деньги какие-то оплачивала. У нас же, как всегда, с финансированием на повышение квалификации кадров туго. Думала, что буду нарасхват, умея делать это. Но не у нас. В Чите, насколько я знаю, забор такого рода анализов ведется в трех местах. Конечно, все места заняты. Особенно в платных клиниках, как, к примеру, в «Академии здоровья». Туда разве попадешь на работу? — улыбается она.

– А это у вас что? — прерываю ее рассказ, показывая на распечатанные из интернета страницы, явно выбивающиеся по содержанию из контекста местной документации — таблицы с расценками, обведенные розовым маркером названия городов: Москва, Владивосток, Брянск.

– Кстати, для вас и приготовила: это стоимость услуг, которые я способна выполнять как клинический лаборант в коммерческих и частных лабораториях, в этих, к примеру, городах. Видите, самый дешевый анализ 760 рублей. А дальше, смотрите — заработок такого лаборанта под полсотни в месяц. Больше моего в пять раз почти! Вот и задумаешься невольно о переезде и о том, что родина там, где жизнь удалась.

Еще некоторое время врач, молча, перелистает распечатки и также молча, садится за микроскоп.

К шести вечера в роддоме появилось на свет пять крепких мальчиков и три девочки.

– Вон, слышите, кричат как новорожденные? — спрашивает, не отрываясь от работы Татьяна. — Так только сегодня рожденные кричат. На следующий день у них уже плач другой, я за годы и различать научилась. А через полчаса услышите другой звук: как на тележке везут их первые анализы мне на обработку. Рефлекторно уже это все чувствую. Какая-то романтика профессии, что ли. И в такие моменты трогательные думаю: и как же мы все-таки без этого всего обойдемся, если попадем под реорганизацию?! Пойдемте, взглянем на состояние здоровья сегодняшнего пополнения, пока-то мы здесь!

Как стало известно РП, в минувший четверг, на собрании с главами больниц и поликлиник города чиновники минздрава объявили, что в ближайшие полтора месяца реорганизация постигнет еще два учреждения здравоохранения в Чите: поликлиники в районах КСК и ГРЭС. Здесь будут сокращены действующие лаборатории, останутся только пункты забора анализов. Сами же исследования будут проводить в централизованной городской лаборатории. Если этот план осуществится, то под сокращение могут попасть десятки врачей. В самом министерстве узнать подробности этого решения нам не удалось.

– Пока нет ясности о том, где такая централизованная лаборатория будет расположена и как работать. О грядущих сокращениях информации также нет. Вероятнее всего, что-то станет известно в понедельник, после совещания, которое проведет министр здравоохранения Михаил Лазуткин, — пояснила корреспонденту РП пресс-секретарь министерства здравоохранения Забайкальского края Ирина Орлова.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе