Новости – Общество
Общество
«Контингент наш с душком»
Сотрудника полиции могут вызвать на работу в любое время суток. Фото Веры Александровой.
Как проходит день участкового уполномоченного полиции
1 августа, 2014 20:58
14 мин
Обычный трудовой день участкового уполномоченного Ингодинского отдела полиции Читы Филиппа Чеботарёва начинается в 8.30. Но в тот день, когда мы с ним встречаемся, неожиданно была объявлена тревога. Выходить на работу пришлось в 6.00.
От тревоги до тревоги
– Поднять по тревоге нас могут в любое время! — объясняет лейтенант Филипп Чеботарёв. — Бывает, что поздней ночью, или только с работы уедешь, а тебе звонят, и разворачиваешься на полпути. Поэтому всегда мы должны быть на связи.
Перестрелка, нападение на сотрудников полиции, массовые беспорядки. Причин, по которым весь состав поднимается по тревоге — масса. Сегодня, к примеру, пропали двое детей. Когда это произошло, где и при каких обстоятельствах, сообщат уже в отделе. Там же каждый сотрудник получит задание, по которому будет работать в ближайшие часы.
– Проходите сюда, — приглашает Филипп в небольшое помещение за стеклом, сразу у входа в отдел. — Это дежурная часть. Чаще всего здесь до нас доводят информацию, дают ориентировки. Дежурный все разъяснит, и убудем по месту несения службы. Сейчас и узнаем, куда именно отправимся.
Но ехать никуда не пришлось — тревогу отменили почти сразу: малыши нашлись.
– Вы так спешили, казалось, что искренне переживаете за «потеряшек». Так и есть?
– Я, знаете, вообще к детям стал относиться как-то трепетно с тех пор, как недавно у меня свой появился, — делится Филипп. — У нас нередки истории пропажи несовершеннолетних. И, к сожалению, эти истории чаще оканчиваются печально. Вот и сегодня настраивался на худшее, но, как говорится, хорошему результату обрадовался вдвойне. Время 6.50 всего, до начала рабочего дня еще два часа почти. Давайте пока кофе попьем.
Жизнь в отделении полиции бурлит в любое время суток. Несмотря на раннее утро, не смолкают телефонные звонки, в коридорах не по-утреннему шумно, суетно, душно. Спешным шагом снуют сотрудники в форме, в кабинетах, зевая, дают показания задержанные, скрипят принтеры, хлопают двери.
– Напряженно у вас здесь. Прямо воздух густой. Всегда так? Неужели не бывает тишины, покоя?
– Случается. Я вот, к примеру, люблю воскресные дежурства суточные. Это самый спокойный день недели. В понедельник на работу всем, поэтому вызовов гораздо меньше, соответственно, и работа не такая интенсивная, есть время накопившимися материалами заняться.
– А как количество вызовов связано с тем, что в понедельник рабочий день?
– Все банально просто: пьяных меньше, — улыбается Филипп. — 80 % всех обращений — на почве пьянства. В основном, семейно-бытовые. Из-за неприязни, усиленной алкоголем, дерутся мужья с женами, с детьми, с соседями. Приезжаешь по такому вызову, а там чего только ни увидишь. Вот, не так давно ночью приехали по жалобе соседей. Там пьяный глава семейства драку учинил с такими же нетрезвыми родственниками и гостями. Так что виноватых в такой компании и не найдешь, равно как и правых. Как тут разберешься, когда все, включая беременную супругу, в неадеквате. Таких веселых ребят, как правило, забирают в отдел скопом. Но это еще ладно. Нередко один из пьяных участников разборок изъявляет желание заявление написать на своего собутыльника. Наутро он и не вспомнит, но разбираться нам нужно. То же самое и с женами, чьи мужья или сожители руки распускают. Приедешь, она ревет в три ручья, за подбитый глаз держится, настроена так решительно! Настрочит заявление, и что?! С утра пораньше придет, еще раз перечитает свою писанину эмоциональную, вздохнет и станет просить забрать заявление. Так как большинство обвинений в таких жалобах частного характера, мы отдаем. До следующего раза. Есть просто уже постоянные клиенты. Мы их знаем всех: регулярно пишут, постоянно забирают.
По словам участкового, отдельная категория «хронических жалобщиков» — пенсионеры.
– Я не приверженец мнения о старческом маразме или что там еще о таком поведении пожилых принято говорить. Это просто одинокие люди, которым необходимо общение, а его либо минимум, либо вовсе нет. На почве одиночества и у молодого-то могут быть «заскоки», но молодой есть молодой: он полон сил, найдет себе развлечение. А когда человек старый, больной, зачастую из дома почти не выходит. Тут с пониманием надо относиться к их постоянным заявлениям и жалобам. Общаясь с такими гражданами, надо быть чуть психологом, наверное. Придешь к бабушке, она и чаем напоит и накормить все старается, все фотографии покажет, всеми воспоминаниями поделится. Предмет ее заявления — дело последнее, ясно же, что это лишь повод. Я всегда настраиваюсь на длительный визит к таким людям. Встречаются среди них откровенные скандалисты, конечно. Вот, недавно очередное заявление написал наш постоянный «пациент» — дедушка восьмидесяти с лишним лет. Мол, в квартире у него воет кто-то. Он живет один, соседи вполне адекватные. А у него воет и все! Разумеется, отказ по такому делу я написал, а он в прокуратуру пошел жаловаться, дескать, непорядок! Воет же, а они — отказ!
Семейный миротворец
Район, в котором работает Филипп Чеботарёв, пожалуй, один из самых неблагополучных в городе, а вместе с тем и самый большой. Своего автомобиля у младшего лейтенанта нет, а служебный предоставляется только в крайних случаях. Мысленно поблагодарив интуицию, подсказавшую с утра надеть удобную обувь, иду в ногу с участковым.
– Ходить сегодня будем много, настраивайтесь. Обычный день полон пеших прогулок.
Тут лейтенанту звонят. Даже на расстоянии из динамика четко слышен женский голос: возмущенный, громкий и взволнованный.
– Алло! Здравствуйте! Да, я Филипп Сергеевич. А что у вас случилось? А он что, пьяный уже с утра? Почему вы не позвонили в дежурную часть, чтобы к вам наряд отправили?! Успокойтесь, пожалуйста, я понял. Приеду сейчас.
Ускорив шаг, отправились выручать обиженную тещу. Муж ее дочери, как она говорит, крайне конфликтный, особенно в нетрезвом состоянии, а нетрезв он почти всегда. На этот раз выгнал женщину на улицу, пригрозив, что если та посмеет вернуться домой, он непременно, переломает ей ноги.
– Вот я вам могу дать 90% гарантию, что сейчас приедем, а там и половины того, что она рассказала, нет. Я переехал в Читу год назад всего лишь. Город, откуда я прибыл, намного спокойнее. Здесь такое количество граждан, злоупотребляющих алкоголем! Просто большинство! И из этого звонка я понял: либо изрядно привирает, либо оба подшофе!
У дома по указанному адресу действительно ожидала женщина лет пятидесяти пяти в домашней одежде и тапочках.
– Как же я вас ждала! Видите, в чем была выскочила. И домой вернуться хочу, там ребенок один с этим извергом, одиннадцать месяцев маленькому. А как вернуться?! Ноги обещал переломать. И ведь ни за что, просто пьяный приперся, гулял где-то всю ночь! — причитая и всхлипывая объяснила ситуацию женщина, назвавшаяся Анной Петровной.
Дверь квартиры на первом этаже, действительно, открыл молодой мужчина с ребенком на руках. Сказал, что Анне Петровне приходится зятем. На вид абсолютно трезвый мужчина, объяснил, что с тещей у них давнее недопонимание. Из-за малейшей размолвки, которую, по его словам, та провоцирует сама, она бежит из дома, вызывает полицию и наговаривает на него напраслину. На доводы зятя Анна Петровна ничего не возразила. Конфликт себя исчерпал.
– Вот видите, — вздыхает Филипп. — Приехали мы с вами сюда, а по сути и незачем, все пустое. И таких вот вызовов ежедневно случается не один и не два, и не пять. Почему-то люди у нас привыкли свои личные разборки на полицию перекладывать. Вот и бегаем. Иной раз просто чтобы сказать, что старшим грубить не хорошо, что с женой надо помягче, что детей бить нельзя.
– А детьми вы тоже занимаетесь?
– Ну, вообще, ПДН (Инспекция по делам несовершеннолетних. — Примеч. ред.), но у нас бывают совместные рейды, в ходе которых мы выявляем неблагополучные семьи, где дети без надзора. Иной раз приезжаем куда-то, а в доме никогда уборки не было, всюду бутылки пустые, родители в хлам и в холодильнике банка огурцов соленых. И во всем этом «великолепии» дети живут, зачастую, совсем крошечные. Я всегда смотрю, как моя жена термометром воду измеряет прежде, чем сына купать, как гладит ему с двух сторон распашонки и думаю: а ведь живут же дети совершенно иначе. Бедные!
И днем, и ночью
Мы с Филиппом Чеботарёвым встречаемся в четверг. День, когда участковый принимает граждан в удаленном районе.
– Сейчас поедем в поселок Песчанка. Он тоже относится к Ингодинскому отделу полиции, но от города очень далеко. Для удобства местных там есть опорный пункт, где я три раза в неделю принимаю.
На двери небольшого пункта на первом этаже обыкновенной пятиэтажки написаны номера мобильных телефонов.
– Это номера участковых, которые здесь работают. Вот мой, — показывает Филипп. — Мы оставили их для удобства, чтобы люди могли уточнить, когда кто дежурит тут, в какое время можно подойти. Несмотря на то, что время работы и дни приема здесь обозначены тоже, народ ведь у нас такой — и смотреть будет на график, а все равно позвонит уточнить. Но, конечно, ни я, ни мои коллеги не рассчитывали на то, что жители Песчанки совсем не будут набирать 02 в случае беспорядков! А они теперь звонят на сотовые нам, в любое время дня и ночи. И не волнует их просьба перезвонить в дежурную часть! Приезжайте скорее, спасите, помогите, вы же участковый! Так что так иногда глубокой ночью сам перезваниваю в дежурку и называю адрес, объясняю, что там случилось в двух словах.
Минут через десять после того, как мы приехали на опорный пункт, в дверь постучали.
– Да-да, заходите! — громко говорит Филипп.
– Можно? Здравствуйте! — в кабинет вошел немолодой мужчина, с папкой в руках. — Я Киселев Михаил Павлович. Помните, вчера звонил насчет оружия?
За заполнением каких-то бумаг, мужчина провел у участкового минут 15. Поблагодарил и ушел.
– Вот видите, это тоже моя работа! — поясняет Чеботарёв. — За оружием, которое находится у жителей этого района, мы обязаны следить. Вовремя продлевать разрешение на хранение, наблюдать, чтобы сроки соблюдались. Большинство оруженосцев местных пунктуальны и дисциплинированны: у них и сейф в надлежащем состоянии дома, и все документы в порядке. Но люди есть люди: могут забыть, не уследить, опоздать, а это дело крайне серьезное.
Часы показали начало четвертого.
– Скажите, Филипп, а как же обеденное время? Разве перерыва у вас нет?
– Заметили, да? — улыбнулся полицейский. — Нет обеденного перерыва как такового! Так, на бегу удается перехватить что-то. И уж совсем редки случаи, когда можно спокойно заехать и поесть дома. Все некогда, сами видите. Ведь у любого материала есть процессуальный срок, нарушать который нельзя. А материалов у меня вон — полная папка. Там бумаг килограмма на 4! И большая часть этого веса должна быть обработана за неделю, максимум за десять дней, где уж тут трапезничать?!
– И что же, основная часть этих бумаг — заявления от побитых жен, недовольных соседей и разругавшихся родственников?
– В основном, да! Вот, например, есть два брата, которые все время дерутся и пишут друг на друга заявления на почве ревности и зависти — квартиру все делят, — перебирает кипу бумаг Филипп. — Вот, соседи-дебоширы, которые уже два года жизни не дают тем, кто живет под ними. Много умерших людей, суицидников, все это так же среди моих материалов.
– Как на смерть реагируете?
– Спокойно. Я уже привык, хотя и с первых дней работы не особенно был под впечатлением от такого рода зрелищ. Хотя в память врезался один случай, когда мы с коллегой приехали в одну из гостиниц города. Там долгое время проживал постоялец. Полицию вызвали администраторы с ресепшена. Давно не видели своего жильца, и запах из номера стал доноситься какой-то специфический. Приехали, открыли дверь, все стало ясно. В подробности вдаваться не буду. Просто на слово поверьте — неприятно.
– Весь день, а иногда и сутками смотрите на негатив и мерзости всякие, а как же положительные эмоции?
– Хорошие моменты необходимо находить. Так как среди увиденного в процессе работы такового нет, приходится выдумывать позитив. Раньше мне было все равно, когда раскрывалось преступление по «горячим следам», например. Я к этому как к рабочему моменту относился, не более. А сейчас радуюсь, причем так искренне. Радуюсь заработку, по счастью, неплохому. Радуюсь, когда все это заканчивается и можно поехать домой: побыть с семьей, заняться спортом, просто отдохнуть морально и физически. Кстати, завтра у меня дежурство суточное. Время-то уже вечернее, нам с вами пора. Заехать в отдел нужно еще, сдать отработанные материалы.
По пути в отдел, Филипп и правда, делился мелкими радостями. О том, что плохого за сегодня ничего не случилось, все решаемо, не было никаких критических моментов. Приятно отмечал, что жары в городе уже нет который день — в зной тяжело работать, а с приходом прохлады как-то и сил прибавилось.
– Работа участкового уполномоченного опасна?
– Конечно! К примеру, на суточное дежурство я заступаю в полном вооружении. Ведь мы на разные вызовы выезжаем. Иной раз задержанных останавливает только количество сотрудников, а кое-кого и это не сдерживает — в драку лезут. А сами понимаете, контингент наш с душком и очков не носит, тут уж интеллигентного поведения ждать не стоит, кто знает, что там у этих элементов на уме! Мы ведь надзор осуществляем и за условно осужденными, и за недавно освободившимися. Так что опасно, разумеется. Бывает, что и страшно. Все мы люди.
В отеделении поменялись разве что люди в штатском. А так, все такая же суета, такие же звуки печатающего принтера, такие же утомленные задержанные, такие же активные сотрудники, такой же «горячий» телефон в дежурной части.
– Ну, вот я материалы у начальника подписал. Надеюсь, ничего не вернут на доработку. Планерки вечерней сегодня не будет, можно смело ехать домой. Завтра все заново и с новой силой, еще и на сутки, — говорит Филипп. — Надеюсь, сегодня обойдется без поздних звонков из подшефной мне Песчанки. Телефон не отключаю никогда. И сам себе удивляюсь. Видимо, профессия воспитывает какое-то подсознательное чувство долга и ответственности перед теми людьми, чью безопасность стараемся блюсти. И днем, и ночью!
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
