Новости – Общество
Общество
«Иногда следователи применяют арест как “дубинку” для получения признания»
На территории следственного изолятора. Фото: Александр Демьянчук / ТАСС
Главный судья Забайкалья — о том, почему она советует коллегам меньше сажать граждан в СИЗО
16 марта, 2016 10:56
7 мин
В начале марта на итоговом совещании по работе судов общей юрисдикции и.о. председателя Забайкальского краевого суда Нина Кузьмина рекомендовала коллегам чаще применять к подозреваемым и обвиняемым меры пресечения, не связанные с заключением под стражу. По официальным данным, в 2015 году суды края арестовали около 90% задержанных, которых следователи просили заключить под стражу.
Корреспондент «Русской планеты» встретился с Ниной Кузьминой и выяснил, почему судьи отправляют подсудимых за решетку и какие альтернативы есть таким решениям.
– Нина Владимировна, та проблема, которую вы обозначили на совещании, характерна только для Забайкалья?
– Нет. На недавнем совещании в Москве председатель Верховного суда обращал внимание на то, что судам надо шире избирать альтернативные меры пресечения. То есть это не только краевой, но и общероссийский вопрос. В целом по стране принимается много положительных решений по ходатайствам о заключении под стражу.
– То есть следователи не всегда обоснованно хотят поместить человека в изолятор?
– Иногда они лукавят. Человек совершил преступление, его задержали. Конечно, контролировать его в местах предварительного содержания гораздо легче. А оставь его на свободе — и неизвестно, придет он на допрос или нет. Бывает, что меру пресечения используют как некую «дубинку». Человека арестовывают и требуют признать вину. Признался — все, иди пока на свободу под подписку о невыезде. Таким образом преступление раскрывается быстрее. Я своим коллегам на совещании сказала, что мы должны шире избирать меры пресечения, не связанные с лишением свободы.
– О каких мерах идет речь?
– Это залог и домашний арест. Залог — мера очень интересная и обоюдовыгодная. Государству выгодно, что человека не надо содержать в изоляторе и нести все связанные с этим расходы: охранять, кормить, лечить и тому подобное. Выгода гражданина в том, что он может оставить в залог деньги и до суда оставаться на свободе. Залог за преступления небольшой или средней степени тяжести составляет 50 тыс. рулей, а за более серьезные деяния — не менее 500 тысяч. Однако проблема в том, что у подавляющего большинства денег для залога нет. Даже 50 тыс. рублей для многих — неподъемная сумма. Поэтому задержанные очень редко ходатайствуют о такой мере пресечения. В прошлом году таких обращений поступило всего восемь. Поэтому тут не все зависит от судей.
Нина Кузьмина. Фото: пресс-служба Забайкальского краевого суда
Нина Кузьмина. Фото: пресс-служба Забайкальского краевого суда
Еще одна мера — это домашний арест. Содержание под ним засчитывается так же, как и содержание в изоляторе — день за день, но условия, конечно, более комфортные. Хотя ограничения достаточно жесткие: нельзя выходить из дома, пользоваться телефоном, общаться можно только с определенным кругом лиц. Кроме того, обязательно должно быть жилье. Либо в собственности, либо на условиях найма, причем граждане, с которыми этот человек будет проживать во время домашнего ареста, должны быть согласны на такой вариант. Проблема в том, что не у всех есть жилье. Бездомные — а это большой процент контингента, совершающего тяжкие и особо тяжкие преступления, — не имеют ни жилья, ни средств для внесения залога, поэтому суды не могут избрать им иную меру пресечения — только заключение под стражу.
Тут надо отметить, что о домашнем аресте все-таки ходатайствуют значительно больше людей. В прошлом году судами было удовлетворено 84% таких ходатайств. 93 лица были помещены под домашний арест. Впоследствии девятерым он был заменен на заключение под стражу. Некоторые из них не только незаконно уходили из дома, но еще и умудрялись в этот момент совершать преступления. При этом надо учитывать, что для государства такая мера не является дешевой. Контроль и надзор над этими людьми осуществляется с помощью электронных браслетов. И бывают случаи, когда граждане просто разбирают их или срезают. Конечно, для государства это убытки.
– Как часто суды применяют подписку о невыезде?
– Эту меру следователи используют в первую очередь, здесь совсем не обязательно решение суда. И применяется она гораздо чаще, чем заключение под стражу. Дело в том, что об аресте следователи ходатайствуют не по всем делам, а в случаях, когда, например, совершено умышленное убийство. Они обязательно смотрят на личность. Например, такие преступления, как кража или разбой, часто совершают подростки. И если семья у такого подростка хорошая, он положительно характеризуется и за ним есть кому присмотреть, то следователь не будет ходатайствовать о заключении под стражу.
– Так может быть, 90% удовлетворенных ходатайств — адекватная цифра?
– Большей частью да, но не все. Краевой суд как вышестоящая инстанция для районных судов иногда отменяет их решения о мере пресечения. Такая практика у нас есть. Но это не значит, что мы сейчас должны на 100% менять заключение на домашний арест. Главная задача — оценить личность человека, характер совершенного преступления, посмотреть на его отношения с законом, условия его жизни. Мы не думаем, что нам удастся существенно снизить этот показатель, например до 50%. Это невозможно, но мы должны стремиться к тому, чтобы принятые решения были максимально объективными.
Ведь бывает так, что следователь обратился с ходатайством о заключении под стражу, и суд удовлетворил его. А потом, через две недели, тот же следователь заменяет меру пресечения на подписку о невыезде. Это говорит о том, что он получил необходимую ему информацию и больше не считает нужным держать человека. Таким образом, суд способствует следователю в использовании меры пресечения как той самой «дубинки», о которой мы говорили выше. Так не должно быть. У меня нет сомнений, что в целом судьи правильно применяют меру пресечения, но если есть такие случаи, что вышестоящей инстанции приходится их поправлять, то, значит, есть над чем работать.
– Насколько изменилась статистка применения такой меры пресечения, как заключение под стражу, по сравнению с советским временем?
– Тогда это называлось санкцией, и выдавал ее прокурор. Применялась эта мера достаточно широко, больше, чем сейчас. Тогда и следователи чаще обращались за такой мерой пресечения, соответственно и процент удовлетворения таких ходатайств был выше. Еще надо учитывать, что в то время домашнего ареста просто не существовало.
– Если вернуться к сегодняшнему дню и сравнить статистику по удовлетворению таких ходатайств за последние несколько лет, какова динамика?
– За последние три года их уровень практически не меняется: 88–90%. Самое главное, что уровень преступности не снижается. Причем мы лидируем по количеству тяжких преступлений: убийствам и причинению тяжкого вреда здоровью, повлекшему смерть человека. На совещании в Москве я общалась с коллегами из регионов европейской части России. И когда мы говорили о количестве рассматриваемых дел по таким преступлениям, они были удивлены. У них при гораздо большей плотности и численности населения таких правонарушений в разы меньше. Например, по рассмотрению дел первой инстанцией краевого суда — а это особо тяжкие преступления, по которым предусмотрено пожизненное лишение свободы — у нас в сравнении с некоторыми регионами разница составляет 20 раз. В четыре раза больше дел мы рассмотрели в апелляционной инстанции. Конечно, там тоже существует преступность, но ее структура несколько иная. Именно поэтому у нас такое количество ходатайств о заключении под стражу и процент принятых решений.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости